New Salem |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » New Salem » Закрытые эпизоды » Рыбак рыбака видит издалека
Рыбак рыбака видит издалека.
Дункан Рассел/Кроатон, Лючио Риманец
Ночь с 21 на 22 февраля | бар в отеле Лакруа | R
Первая вылазка Кроатона закончилась неожиданным знакомством.дополнительноДОПОЛНИТЕЛЬНО:
--
Отредактировано Lucio Rimanez (2014-11-04 21:47:58)
На третью ночь в мире людей узкий тонкий серпик молодой луны, похожий на легкий мазок кисточкой, заглянул в западные окна отеля "Лакруа" и разбудил Кроатона, сидевшего неподвижным изваянием на нетронутой постели. Дух Тьмы шевельнулся, поднял бесстрастное лицо к темному небу, утыканному гвоздиками звезд, и медленно поднялся на ноги. Ему было непривычно и странно чувствовать себя одетым в человеческое тело, которое облегало его как тонкая замшевая перчатка, послушная мельчайшему движению пальцев. Плавно Кроатон прошествовал к дверям, остановился у косяка, пощелкал выключателем - комната на миг осветилась ярким светом, затмившем луну и звезды за окном и превратившем оконное стекло в черное зеркало, а потом снова погрузилась в тьму.
"Каких-то триста лет - а так много всего. Какие странные эти существа. Они не только рождаются, стареют и умирают, но еще и обрастают всякими новшествами".
Надолго выключатель его не увлек, как и полированная раковина с краном в ванной комнате. Пару минут Кроатон покрутил вентили в разные стороны, наблюдая, как из выгнутой хромированной трубы вырывается с брызгами поток воды - то холодной, то горячей, потом поднял глаза на прямоугольное зеркало в вычурной рамке, тронул пальцами гладкое стекло. Он видел себя в зеркале в первый раз, потому что в первый раз пришел на землю не бестелесным духом, а существом, имеющим тень и отражение. Изучение себя самого заняло у Жнеца душ добрых пять минут; а затем он встряхнулся, улыбнулся кошачьей улыбкой и направился за пределы номера.
Несмотря на то, что Кроатон провел во Тьме несколько столетий, да и до того появился на земле не на слишком долгиц срок, он не был в полном неведении относительно всего, происходящего среди смертных. Ведь на протяжении всей истории люди так или иначе попадали во Тьму, а с собой они приносили образы, воспоминания, истории, которые были для Кроатона чем-то вроде фильмов - по ним он мог составить более-менее примерное представление о жизни в каждом столетии. И все-таки, одно дело считывать блеклые отпечатки чужого сознания, и совсем другое - видеть все своими глазами, а потому темный дух не собирался терять время. Технические новинки интересовали его только как продолжение их изобретателей - людей, а потому Кроатон не долго рассматривал их и, оставив без внимания множество занимательнейших вещей в номере, телевизор, например - успеется еще, двинулся уверенным шагом вниз, туда, откуда доносились звуки человеческой жизни.
"Дункан Рассел. Теперь меня зовут именно так", - повторил про себя дух свое человеческое имя и вырос черной тенью в широком проеме распахнутых дверей, ведущих в бар.
Посетителей было немного, несмотря на относительно раннее время - впрочем, чего еще ожидать от единственного отеля провинциального городка?
- Ирландский кофе, пожалуйста.
- Ах милочка, ты не представляешь себе, в каком я была бешенстве!...
- ...и тогда он вышел за дверь и сказал...
Обрывки чужих разговоров, фрагменты чьих-то шляпок и ног, сутолока жизней. Вон бармен, едва сдерживая зевоту, откупоривает штопором бутылку полусладкого вина, а потрепанный мужчина в костюме стоит, опираясь всей грудью на стойку, нетерпеливо притопывает ногой. За крайним столиком обсуждают что-то две женщины, у одной из них блузка с широким декольте сползает с белого плеча и видна шлейка лифчика. Интересно, что будет, если подойти и осторожно дернуть? Кроатон достаточно знает о людях, чтобы предугадать реакцию, улыбается сам себе, решая отложить эксперимент как-нибудь на потом. Пока он не выполнит задания, ради которого его призвали, он не должен ввязываться в скандалы и вообще привлекать к себе внимание.
Но поговорить с кем-то можно. Только выбрать самого интересного, не промахнуться - обычных людей слишком много, и при поверхностном разговоре из них ничего стоящего не вытянешь. Чтобы вскрыть в них глубоко похороненную под прахом обыденности суть, нужно работать скальпелем, как хирург, но желательно без всякой анестезии. Но это не сейчас. Потом.
Цепкий взгляд Жнеца выхватил одинокую фигуру темноволосого мужчины за угловым столиком на двоих. Сначала ему показалось, что незнакомец привлек его только потому, что сидел один и в стороне, и было так удобно пристроиться рядом и завести откровенный разговор. Но чем ближе он подходил, беззастенчиво разглядывая свою жертву, тем примечательнее казался ему ночной посетитель бара. И даже не внешность, безусловно привлекательная на человеческий взгляд, обращала внимание - потустороннему существу, до сегодняшнего дня не обремененному телом, было плевать на внешность. Но в свободных и вместе с тем сдержанных жестах, взгляде, которые тот кидал на окружающих, уверенной позе, в общей энергетике этого человека чудилось что-то необычное, выделяющего его среди серого фона прочей человеческой массы. "Откуда эту птицу принесло в здешнее захолустье? Впрочем, городок-то с секретом, не так-то прост. Вот и я здесь оказался".
- Вы не против, если я присяду? - чуть шероховатый, словно не обработанный в долгих беседах юношеский голос. Не дожидаясь разрешения, Кроатон опустился напротив черноволосого, облокотился на полированную поверхность столика и замер, ожидая реакции.
Отредактировано Croatoan (2014-10-31 16:20:19)
Ночь всегда была особенным временем для него, именно ночью все тайное всегда становилось явным, по крайне мере, в подавляющем количестве случаев. Дождавшись заказанного кофе с коньяком, бокал и бутылку любимого красного вина с легкой закуской под него. Обрывки разговоров долетали до него, заставляя презрительно улыбаться, то и дело оглядывая бар. Но ничего примечательного в этой безликой толпе для себя он не находил. Как им самим-то не тошно… – В душе начала пониматься злость -привычное состояние для того, кто обычно приходил лишь затем, чтобы вершить волю Фатума. Но именно здесь и сейчас он постарался отрешиться от всего, успокоив себя мыслью, что жертва уже выбрана. Эта мысль вызвала задумчивую улыбку на губах. Щедро плеснув в бокал вина, но пить не стал, полюбовался игрой благородного напитка в фужере. И отставил в сторону, уже протянул было руку к чашке кофе и замер, дверь открылась, впуская нового посетителя. Сидя вполоборота, Лючио не видел вошедшего, но этого ему и не требовалось, и без того он с уверенностью мог сказать: то, что просочилось в бар, – это не человек, всё, что угодно, но не человек. Чуть повернув голову, Риманец с любопытством взглянул на это нечто, оказавшееся молодым пареньком с длинными черными волосами. И этот юноша почти сразу направился к нему, словно почувствовав его интерес.
Вы не против, если я присяду? – Хрипловатый голос как нельзя лучше подходил к облику юноши-неформала, который, не дожидаясь разрешения, уже сел напротив брюнета. Чуть склонив голову набок, Лючио минуту разглядывал сидящего, потом насмешливо улыбнулся.
– Что толку разрешать, раз вы уже сели. – Констатировал и сделал, наконец, первый глоток кофе. И тут же поморщился, напиток уже остыл, должно быть, его принесли уже не таким горячим, как следовало. Сделав знак официанту подойти, вернул чашку остывшего кофе, присовокупив властную просьбу заменить на кофе надлежащей температуры. И сосредоточил своё внимание на сидящем напротив Кроатоне. – Итак, чем обязан знакомству? – Саркастически улыбнувшись, протянул руку. – Лючио. – Дружелюбно произнес, испытующе глядя на визави. Что же ты такое?..
А он, без сомнения, умен, - отметил про себя дух первую реплику незнакомца. И не порабощен всеми этими нудными правилами приличий, которые заставляют прочих людей лепетать жалкое "да-да, конечно, что вы, что вы", в то время как они думают - а чтоб ты провалился, или - вот нелегкая принесла. В то время как нет ничего прекраснее человека, не сажающего свою сущность в клетку, но умело управляющему ей, считаясь не с мнением окружающих, но только самого себя. Редкий фрукт.
- Я не спрашивал разрешения, - лицо демона смерти оставалось столь же бесстрастным, ничем не выдавая внутреннего бурления. - Я поинтересовался, не будете ли вы против - ведь о чувствах другого не всегда можно догадаться по его поступкам или выражению лица, не так ли?
Попробуем предугадать. Он ответит, что и по словам не всегда возможно узнать о чувствах другого, ведь люди лукавят всегда и во всем, из привычки или ради выгоды. Или спросит, какое имеют значения его чувства по поводу бесцеремонного вторжения, если с этими чувствами все равно не будут считаться?
- Ночь долгая. Скоро зайдет новорожденная луна, а ночь будет длится еще часы и часы. Я хочу скоротать их с кем-нибудь любопытным. А вы, - он перегнулся через столик, приблизив свое лицо к едва ли не вплотную к лицу мужчины, так что черная прядь чуть было не обмакнулась в кофе, - вы кажетесь мне именно таким.
Любой другой человек непременно смутится, услышав такую тираду. Но почему-то Кроатон был уверен, что его новый знакомый и здесь не выдаст стандартных реакций. И потому напряженно ждал.
- Меня зовут Дункан Рассел. Можно просто Дункан, - он не упустил тот факт, что Лючио не назвал своей фамилии, интересно, почему? - Давно вы в этом провинциальном городке? И каким ветром вас занесло сюда, если не секрет?
Какой взгляд у этого мужчины. Похлеще, чем у самого Кроатона, хоть и он Жнец душ, вестник смерти, несущий в своих глазах тьму. Но его миндалевидные глаза кажутся равнодушными и спокойными, как у буддистских статуй, а во взгляде сидящего напротив мелькают молнии. Как он сверлит этим взглядом, наверняка, гадая, что за птица этот длинноволосый паренек и почему к нему прицепился. "Только вот вряд ли догадаешься, гадай хоть целую вечность. Если ты не медиум и не жрец, разве что."
- Что? Заказ? - он совсем забыл о стоящем над ним официанте, безуспешно пытавшемся достучаться до отвлекающегося клиента. - Мне коктейль, вот этот, - он ткнул пальцем в разноцветный бокал, нарисованный в карте коктейлей. Ему было некогда читать название и состав, но сочетание цвета казалось самым подходящим.
Не спеша отвечать, Лючио пристально смотрел в глаза неожиданного собеседника, потом покачал головой.
– Не так. Зависит от того, насколько хорошо вы читаете отголосок души в глазах. А вот словам я бы вообще не стал верить. – Едва заметно вздохнул. – Редко можно встретить человека, свободно и прямо выражающего свое мнение, сдабривая её природной мягкостью натуры. – Когда Кроатон перегнулся через стол, почти вплотную приблизив своё лицо к его, Риманец спокойно встретил его взгляд, протянув руку, заправил за ухо Кроатона прядь волос, едва не искупавшуюся в замененной весьма оперативно расторопным официантом чашке его кофе, задумчиво изучая выражение глаз визави. – Очень приятно Дункан. – Взял аккуратно руку Рассела, вежливо встряхнул и отпустил, насмешливо и обаятельно улыбнувшись. Откинувшись на спинку стула, не отвел взгляд от Кроатона даже на миг. – Я угадываю комплимент, но делать выводы, только увидев незнакомца, - не слишком ли вы спешите с оценкой? Но вы правы – ночь долгая. – Согласился. – Почему бы и нет, я принимаю ваше своеобразное приглашение провести эту ночь в своем обществе. – Иронично улыбаясь, продолжал изучать собеседника. Когда официант принял заказ Кроатона, оставив их вновь одних, Лючио чуть склонил голову, машинально постукивая костяшками пальцев по столе. – Те же самые вопросы я хотел задать вам, Дункан Рассел. Я готов ответить на них, если и вы соизволите последовать моему примеру. Как вам такой расклад? – Саркастически улыбаясь, Лючио умудрялся сохранить выражение холодного интереса и немой вопрос в темных глазах. Что же ты такое… Я чувствую, что ты с моей стороны, но что же ты такое?..
Их едва завязавшееся общение с первых мгновений начало превращаться из обычной беседы в изощренную дуэль или напряженный танец-импровизацию, но танец не развеселых участников вечеринки и не влюбленной парочки, а профессионалов, мастеров своего дела, каждый из которых стремится превзойти соперника и партнера, не нарушив при этом гармонию целого.
Ты меня не разочаровал. Но и на вопрос не ответил. Предлагаешь мне читать в твоих глазах? Но такого непроницаемого и вместе с тем проницательного взгляда я еще не видел нигде. Разве что в зеркале в своем номере, - и дух рассмеялся тихонько, почти беззвучно.
- Слова - пустые оболочки смысла и мало о чем говорят. Но тон, оттенки голоса, паузы между фразами, пространство между тем, что было сказано и тем, что сказано не было позволяют узнать больше, чем простое моргание глаз.
Ты прямо-таки читаешь мои мысли насчет умения свободно выражать свое мнение. Но это еще не значит, что я буду тебе поддакивать. Говоришь ты красиво и складно, вот только вопрос, поступаешь ли ты так же?
Ночь впереди долгая, это правда. И может быть, не одна ночь. Он, Кроатон, придумает что-нибудь, чтоб создать новому знакомому пограничную ситуацию и раскрыть все грани его души. А сам будет любоваться.
Но прежде чем он успел представить мысленно хоть одну из деталей будущего плана, Лючио успел удивить его самого. Легкое прикосновение чужих пальцев к пряди его волос заставило демона вздрогнуть, будто от громкого выстрела - так неожиданно это было, так не похоже на то, что он видел в людях раньше.
- Похоже, я отстал от жизни, - он не сразу сообразил, что произносит это вслух, но вовремя остановился прежде чем озвучить конец этой мысли - "на добрые триста лет". - Не касайся меня. Ты подошел слишком близко, - и это может плохо кончиться. Для тебя. А я не хочу спешить, я хочу раскрыть тебя хорошенько. До того. Как. Он понимал, что с человеческой точки зрения его слова звучат более чем не логично - ведь он первый нарушил дистанцию, слишком близко склонившись к незнакомцу, но ему было плевать.
Все-таки это дуэль.
Официант принес коктейль, Дункан окунул длинную соломинку в золотисто-янтарную жидкость, расцветающую на дне темно-красным, как закатное небо, глотнул терпкий напиток и расслабился. Вот значит как - баш на баш? Тот юноша, которым был Кроатон, почти ничего не знал ни о своем появлении в городе, ни о предыдущем месте жительства, ни о родственных связях, а выдумывать было лень и чревато тем, что через час он забудет все напрочь - просто скучно хранить в голове столь ненужную информацию.
- Да вы просто коммерсант, - лукаво заметил дух, чуть склонив голову набок, - Боюсь только, равноценной сделки у нас не получится - в моем прибытии нет ничего интересного. Дела семейные, знаете. Наследство двоюродной тетушки, - будничным тоном заявил он, искренне надеясь, что собеседник не начнет вникать в это дело дальше. Тогда придется его осечь, сославшись на семейную тайну. Я из соседнего городка, - он махнул головой в неопределенном направлении. - И немного видал в этом мире, - сущая правда, Кроатон был не из тех, кто облетал пол планеты: его вызывали-то всего три раза, из которых два - в Салем. - А вот вы, мне кажется, прибыли издалека. Я угадал?
Вкусные коктейли пьют эти люди. Остается только надеяться, что он не опьянеет, потому что пьяный Кроатон - это зрелище весьма занятное (никто еще никогда такого не видел), но крайне непредсказуемое. Может быть, еще пару бокалов - и Салем исчезнет с лица земли.
Приятно думать о своей силе.
Лючио внимательно слушал Кроатона, не перебивая и вместе с тем не сводил задумчивый взгляд с его лица. Призрак? Нет, я знаю эту породу. Дух? Тоже нет. Ты… демон? – В темных глазах промелькнуло неприкрытое удивление. Но сам Риманец остался по-прежнему спокоен. Выслушав собеседника до конца, мужчина сострадательно улыбнулся.
– Поздравляю с наследством и искренне соболезную в вашем горе. – С иронией произнес, ни на йоту не поверив в подобную версию. – Интересная теория о слове. – Обронил небрежно. – Примените её к практике, если не трудно: какой вывод обо мне можно сделать из сказанных фраз, пауз между ними и их тона, оттенка моего голоса, озвученного и междустрочного смысла? – Вопрос был явно на засыпку, новый знакомый словно играл словами, подначивая Кроатона. – Отстал от жизни? – Насмешливо. – Почему меня не покидает чувство, что ты вовсе этой жизни не знаешь? – Улыбнулся саркастически. – Иначе бы ты не подошел вот так запросто к незнакомому тебе мужчине и тем более не нарушил первый дистанцию комфортного общения, а я… Да что я? Я всего лишь поправил вашу прядь, юноша, которая вот-вот бы испортила мне кофе. – Негромко засмеявшись, махнул рукой официанту и приказал принести два бокала и бутылку красного вина. Когда заказ выл выполнен, и вино благородным рубиновым цветом заиграло в бокалах, Лючио взял свой бокал в руки. – Я надеюсь, что вы не откажетесь выпить со мной. – Глядя на Кроатона сквозь призму хрусталя, не спешил пригубить напиток. – Коммерсант - хорошее определение. – Одобрительно произнес. – Давайте выпьем за знакомство. – Коснувшись бокала, предназначенного Кроатону, вызвал этим тонкий хрустальный перезвон. – Угадали. – Чуть склонил голову. – Я по натуре бродяга, сегодня я здесь, а завтра – там, приходится много путешествовать по зову долга. – При этих словах Риманец помрачнел, а темные глаза сверкнули ненавистью и затаенной болью. – Но я бы предпочел сейчас не распространяться по этому поводу, если позволите. – Чуть не испорченный кофе безнадежно остыл, но вовлеченный в разговор Лючио уже не обращал на него внимания, слегка покачивая бокал в руке, наблюдал за собеседником, словно всё еще надеясь что-то прочитать в его миндалевидных бесстрастных глазах.
Кроатон почувствовал, что новый знакомый изучает его не менее пристально, чем сам он - его. Это было нисколько не удивительно, учитывая то, каким необычным должен был казаться человеку длинноволосый демон и его поведение. И все-таки Жнец отметил про себя, что во взгляде Лючио, обращенном к нему, было слишком много любопытства и даже подозрительности, и слишком мало недоумения и тревоги. Точнее сказать, тревоги там вообще не было.
Вообще-то говоря, почему юноша Дункан Рассел ожидал, что он должен вызывать беспокойство? Раньше он не появлялся перед людьми в таком облике и не имел возможности проверить реакцию на себя. Точно так же, он знал, что люди бывают самые разные и ведут они себя тоже крайне разнообразно, несмотря на общую тенденцию и потоки серой массы. И все-таки что-то... нет, не досада, но чувство, близкое к этому, насколько вообще чувства Кроатона были близки к человеческим, поднялось в нем от насмешливых реплик черноволосого.
- Я сделал больше выводов, чем если бы вы молчали, - улыбнулся он. - Но не буду выкладывать их так скоропостижно. Отмечу только одно, пожалуй - вы умеете говорить, а это опасно. Человек, искусно владеющий словом, легче плетет из слов покрывало, затемняющее его истинное лицо.
Отповедь, произнесенная в ответ на резкое замечание, развеселила Кроатона. Он откинулся на спинку стула, развел руками, в одной из которых держал бокал с коктейлем, произнес ясным и едва ли не победоносным голосом:
- Это правда, совсем не знаю. Я бедный индейский мальчик, что с меня взять? Я не вращался в светских обществах и не учился манерам у князей. Но, - тут он снова чуть склонился к собеседнику, - Может быть, я знаю жизнь с другой стороны?
Он остановился на мгновение, пока официант ставил на стол бутылку вина, выслушал предложение Лючио выпить за знакомство. И покачал своим недопитым стаканом:
- Я буду пить за наше знакомство свой коктейль. Или это неприлично и будет сочтено как оскорбление? Если так, скажите мне.
Он подождал ответной реакции, а потом продолжил невысказанную мысль насчет дистанции и логичности своего поведения:
- У вас дурная логика, столь типичная для людей, увы. Вы делаете слишком поверхностные выводы... что если я нарушил дистанцию - то и вы можете это сделать, а если вы не должны были, то и меня может упрекнуть. Откуда такая уверенность? Люди привыкли требовать от других то же, что и от себя. Но ведь я - не вы, и вы даже не знаете, почему я веду себя так.
Потому что я - Кроатон, и тот, кто приблизится ко мне слишком близко, упадет в колодец моей души. Я - черная дыра нематериального мира, и ничто, что затянет в меня, не вернется назад.
Показалась ли ему, или правда в глазах Лючио мелькнула боль? Столь мимолетная, что и ухватить не успел. И снова это внимательное наблюдение. Но боль была... она должна быть. Человек он как ларчик, он всегда носит в себе свою боль и свой страх, и чем лучше владеет собой человек, чем глубже зарыто его сокровище, тем оно драгоценнее. Надо расковырять его боль и вытащить ее на свет.
Смертельно побледнев при этих словах Кроатона, Лючио тем не менее рассмеялся, правда несколько принужденно.
– Из любого правила есть исключения, Рассел. – Несколько резко парировал, но тут же обаятельно улыбнулся, смягчая эту резкость. И продолжал молча слушать, принимая к сведенью все сказанное, но о чем он думал сам - этого решительно невозможно было понять ни по лицу, ни по глазам. Когда собеседник замолчал и с ожиданием взгляну на него, Лючио еще минуту молчал, сосредоточенно глядя на бокал, потом перевел взгляд на Кроатона. – Для начала, бедный индейский мальчик никогда не подошел бы вот так запросто к столику незнакомца и не стал бы вообще заводить с ним разговор, даже если бы тот первый проявил инициативу к общению. – Негромко произнес, тая насмешку в темных глазах. – Манеры? Жизнь такова сейчас, что разницы нет, родился ты в бедной индейской деревне или в семье пэра. Аристократия изжила себя, теперь это только почетный титул. Я знаю много примеров, когда простой человек вел себя куда более по этикету, принятому в обществе, чем отпрыск какого-либо древнего рода. Что касается коктейля, - воля ваша, пейте его, я же останусь верен привычке. – Делая глоток вина, Риманец дал Кроатону возможность продолжить. Уже знакомая духу сострадательная улыбка появилась на губах Лючио, но в глазах сверкнула злая насмешка. – Я и не думал нарушать вашу пресловутую дистанцию, Рассел. Бросьте, я ровным счетом ничего не требую от людей, скорее наоборот. – С горечью произнес, со жгучей ненавистью во взгляде окидывая взглядом толпу, собравшуюся в баре. – Будь иначе, я не сидел бы здесь с вами. Но неисчерпаема алчность человека, Дункан, она-то и держит меня здесь, когда я бы хотел скинуть этот груз, вернуться домой, к братьям и Отцу, но… - Пристально глядя на Кроатона, Лючио с тоской во взгляде продолжил после небольшой запинки. – Почему мне кажется, что мы с вами одного поля ягоды? С первого мгновения, только взглянув на вас, Рассел, я понял, что и вы не тот, за кого себя выдаете. И один вопрос мучает меня всё это время – так кто же ты? – Он все-таки задал этот вопрос.
Я приму ответ, какой бы он не был. Но тайное всегда становится явным. Яви мне себя. Да будет так!
Отредактировано Lucio Rimanez (2014-11-03 08:30:25)
Было нетрудно заметить, как задели слова о дурной логике черноволосого. Пожалуй, даже больше, чем можно было ожидать. Незнакомец по-прежнему прекрасно держал себя в руках, но резкая бледность и неровный тон голоса выдавали его с головой. Кроатон рефлексивно сжал ладонь, будто пряча в ней мелкий предмет, и сказал самом себе: «Попался! Я нашел одно твое слабое место». И даже уже почти не слушал смысл слов, произносимых Лючио, улавливая только горечь и обиду в тоне и любуясь насмешливым и злым блеском темных глаз.
Но фраза про отца и братьев царапнула слух демона и заставила насторожиться. Он не успел оценить, что именно ему показалось странным, ведь мало ли какой груз и какая алчность имелась в виду, а отец мог быть просто отцом, а братья – братьями. И все-таки, интуиция Темного была в разы сильнее его логики, и потому он не обманулся видимой простотой.
А от следующих фраз Лючио стакан выскользнул у него из рук и разбился в дребезги о пол, расплескивая разноцветные капли и мелкие стеклышки.
- Черт. Какая досада, вкусный был коктейль, - видимо, быть телесной субстанцией чревато не только приобретениями, но и потерями, и обиднее всего терять то, что уж держал в руках.
- Как ты сказал, мы одного поля ягоды? – дух выпрямился, лицо его изменилось, став подобным грозовому морю, в глазах плескались молнии и волны. Это была ледяная ярость Кроатона, не обида и не гнев, не досада, но проявление его тайного буйства и силы.
- Что ты имеешь в виду? – он еще сомневался, не ошибся ли, и не имеет ли незнакомец в виду что-то более обыденное и человеческое. – У меня нет отца, и нет братьев. Как мы может быть одинаковы?
И все-таки, он не мог ошибаться. Его узнали - этот тон, с которым Лючио спросил «кто же ты?» ясно давал понять, что его исключили из человеческого рода и отказали в человеческой сущности. И больше того, говоривший сам поставил себя вне этого круга.
«Он не человек, как и я. Но… кто тогда? У него есть отец и братья. Очень странно». Повинуясь импульсивным порывам, Кроатон решил пойти ва-банк.
- Я – Кроатон, Жнец душ, демон смерти. Я пришел из Тьмы.
И если я ошибся и ты все-таки человек, это будет твой последний миг.
Резкая смена настроения и это признание в конце заставили Лючио снисходительно улыбнуться. С интересом глядя на вспышку силы, Риманец продолжал спокойно потягивать вино. Он просто кивнул на нетронутый бокал, предназначенный для Кроатона.
– Тише, мой друг, тише. Выпейте вина, оно превосходно. – Примирительно произнес, с интересом наблюдая за выражением глаз демона. – С чего вы так взъерошились? – Деланно удивился, злая насмешка по-прежнему сверкала в темных глазах. – Я просто имел в виду, что вы не просто так выбрали именно меня среди прочих. – Презрительно улыбнувшись, кивнул в сторону толпы. – Равные сходятся, падшие ищут одинаково падших. Во мне сидит Дьявол, я не святой, не это ли привлекло вас? – Чуть подавшись вперед, взял руки Кроатона в свои, словно забыв о сказанном ранее, сжал и повернул ладонями вверх, вглядываясь в ладони собеседника. И не дал отнять, взглянув вновь в глаза демона. – Я верю, теперь верю. Такие глаза не могут лгать, не теперь. – Тихий вкрадчивый голос царапал слух, а темные глаза, теперь теплые и лучистые, как глаза красивой женщины, смеялись. – Признаться, я не ожидал подобного поворота, но, поверьте, я несказанно рад, что сам Фатум выбрал меня, чтобы столкнуть с вами, Кроатон. Или мне лучше сохранять ваше инкогнито, называя вас именем Дункана Рассела? – Другой человек испугался бы, если не признания, то хотя бы той холодной ярости в миндалевидных глазах Кроатона, но Лючио вел себя так бесстрашно, словно не чувствовал ни капли страха, а может он и правда не был знаком с этим чувством. Между тем Риманец вновь заговорил. – И что же случается с теми, кому вы явили свою суть, Кроатон? – С любопытством поинтересовался, слегка улыбаясь. Но в темных глазах по-прежнему искрилась странная веселость, словно всё происходящее было не более чем забавой для этого странного человека.
Отредактировано Lucio Rimanez (2014-11-03 19:47:32)
Внезапная вспышка буйства рассеялась, и Кроатон расслабился, оперся на спинку стула, свободно положив руки на край стала и едва не растекаясь лужицей по пространству вокруг. Глаза его прищурились чуть сильнее, а лицо сделалось умиротворенным и сонным.
Если бы он был человек, он был бы сейчас весьма и весьма растерян и озабочен. Из слов Лючио можно было сделать вывод, будто он вовсе не имел в виду, что угадал потустороннюю сущность темного, но вел он себя так, словно ничего неожиданного для него не произошло. У Кроатона не получилось связать одно с другим: Лючио, думал он, или был таким же, как Кроатон и узнал его, тогда бы признался и назвал себя; или был человеком и не знал, но тогда бы испугался. Жнец душ был страшным демоном, но чуждым притворства, и он забыл, что другие могут поступать по-иному.
Вместе с тем и человеческий страх перед непонятным был ему чужд, поэтому он не стал волноваться насчет таинственной природы незнакомца, предоставив времени разрешить эту загадку.
- Сильно я взъерошился? - невозмутимо спросил он, подтягивая к себе бокал с вином, - Не называй меня падшим, - ощерился он так же резко, как после неуместного прикосновения к его волосам. - Мне неоткуда было падать. Я таков, каков есть, и верен своем природе.
Официант пробрался к их столику со шваброй в руке, чтоб замести несчастные осколки, и Кроатон рассеяно поглядел ему в лицо - не слышал ли он обрывки разговора и его настоящее имя. Вот уж кто был настоящим человеком до мозга костей: от не пристального, но все-так потустороннего взгляда официант заметно занервничал и поспешил как можно поскорее убраться от столика.
- Называй меня Дункан при людях. И прочих живых и мертвых существах, имеющих уши. А наедине можешь звать как угодно, раз уж я все равно раскрылся. И... ты спрашиваешь, что будет с теми, - он воззрился на собеседника несколько удивленно, - Разве об этом трудно догадаться из моего имени?
Он повертел бокал в руке, рассматривая, как играет неверный свет в глубине рубинового напитка и сказал:
- Может быть, теперь и вы назовете свою истинную сущность, господин коммерсант? Это будет справедливо.
Отпустив руки Кроатона, Лючио вновь откинулся на спинку стула, забирая свой бокал, допил вино и налил снова. На этот раз осушил залпом.
– Есть немного, но это было даже занятно, я люблю, когда срывает выдержку и являют свою суть. – Небрежно обронил, насмешка вновь вернулась в омут темных глаз. – Прошу прощения, откуда смертному знать историю твоего происхождения? – Саркастически улыбаясь, парировал протест против подобного именования со стороны Кроатона. – Я полагал, что демон смерти собирает души со смертного одра, но я-то жив, поэтому и интересуюсь. Мало ли какая опасность мне угрожает. Итак, вы не ответили на мой вопрос. Перефразирую и повторю его. Что же случается с теми живыми, кому вы явили свою суть? – Насмешливо улыбаясь, снова щедро плеснул вина в свой бокал, но пить не стал. – Хорошо, Дункан, хотя твоё настоящее имя мне нравится больше. – Весело заметил. – Я жду ответа, только начистоту, дайте мне шанс спасти свою драгоценную тушку. – Весело сверкнул глазами. – Не хотелось бы сгинуть в расцвете сил. – Немного подумал, задумчиво поглядел в окно, потом в сторону толпы, потом вновь взглянул на Кроатона. – Честность за честность, Рассел. Я житель мира, коллекционер и исследователь человеческих душ. Какими я нахожу их, такими я их и оставляю. Можно сказать, что я наместник Дьявола на Земле, мне нравится испытывать людей, вытаскивая на поверхность все порочное, возводя порок в культ. – Еле слышно вздохнул, дав ответ, тоска и боль вновь зажгли страдание в темных глазах, теперь уже явственнее и не мельком, как это было ранее, давая демону возможность рассмотреть это выражение в глазах собеседника. – Такой ответ вас устроит? – Хрипло, словно через силу, произнес, вновь смертельно побледнев.
Отредактировано Lucio Rimanez (2014-11-03 22:20:57)
Ты самое занятное существо, которое я только видел. Ты плетешь слово за словом, но я не поручусь, сколько из них является правдой, сколько - ложью. Ты исследуешь меня так же внимательно, как и я тебя, а потом делаешь вид, что удивился, узнав о моей сущности. Кто бы ты ни был - демон или человек, я так просто тебя не оставлю. Если ты слабее меня, я тебя поглощу. Если сильнее... да не будет такого.
Хруст стекла, ломающегося под гибкими пальцами. Кроатон поднимает руку, по которой струится кровь, смешанная с вином. Глаза его искрятся радостью.
- Я угробил второй бокал за вечер, - он склоняет лицо к ладони и слизывает капли крови вместе с осколками хрусталя. - Зато узнал новый вкус. Он кажется мне интересным.
Боль рождается в его израненной руке как цветок, распускающийся ночью, чтобы увянуть днем. Кроатон смотрит на руку, наслаждаясь новыми ощущениями, такими странными, такими томительными. Ему кажется, что он наконец-то понял, почему люди стремятся избежать боли: на самом деле он понимает это не до конца.
- Что случается с теми живыми, которым я явил свою суть? - нараспев повторил он. - Ты говоришь, что боишься за свою тушку, но ты не выглядишь обеспокоенным или напуганным, только любопытным. Что ж, если хочешь: ты мне интересен, и я хочу, чтоб ты был ближе ко мне. Если ты подойдешь слишком близко, моя сущность отзовется на присутствие твоей души и поглотит тебя. Благо это или несчастье - решай сам, обычно люди считают это проклятьем. Никто не любит меня и не хочет провести вечность в моей компании, - демон улыбнулся лукаво, опуская пораненную руку на стол в лужу вина.
Наместник дьявола? Может, он человек, продавший дьяволу свою душу в ответ на какие-нибудь преимущества? Любопытно знать, зачем он на самом деле в Салеме? Как связан с призвавшей Кроатона Ленорой? Вот забавно будет, если он ее враг, а Кроатон сидит тут с ним разглагольствует, да еще имя свое разболтал. Темному по большому счету плевать было на дела ведьмы, но так уж устроена была его душа - он не мог не соотносить свои поступки с волей призвавшего его.
Новый приступ боли на лице незнакомца прогнал его размышления и вновь сосредоточил на Лючио. Душевное страдание - это всегда занятно, особенно когда его испытывает такая сильная личность, как этот человек. Или не человек. У Кроатона все-таки остались какие-то сомнения, несмотря на то, что приступ внутреннего смятения убеждал его скорее в человечности сидящего перед ним существа, ведь до сих пор люди были единственными, кого Кроатон видел страдающими.
- Тебе больно? Дай угадаю - ты связался с дьяволом, а потом пожалел об этом. Но дороги назад нет, и теперь ты обречен сеять зло, а в награду получить вечные муки? - по голосу Жнеца трудно было понять, сочувствует он или злорадствует, разумнее всего предположить, что ни то, ни другое.
– Если ты подойдешь слишком близко, моя сущность отзовется на присутствие твоей души и поглотит тебя. – Эхом повторил темноглазый, взъерошивая свои волосы, злая ирония вновь сверкнула во взгляде, оттеснив на второй план выражение страдания, Лючио вновь улыбнулся, улыбка эта, полуласковая-полужестокая, омрачила красивые черты, придав им что-то гадкое, словно окутав сидящего напротив Кроатона человека мраком. Душа? А ты уверен, что она у меня вообще есть, Жнец? Достав белоснежный платок, Риманец протянул его визави. – Коли взялись играть роль человека, следуйте логике и поступайте как человек. – С насмешкой отрывисто произнес. – Нет, не угадали. Связаться с кем-то – значит открыто признать себя рабом. А я похож на раба, Рассел? – Чуть помедлил, опустив голову, Кроатон потерял из виду выражение его лица, потом вновь поднял и с прежней тоской взглянул в бесстрастные глаза демона. – Коли дело дошло до откровений, позвольте и мне перейти на ты. – Медленно, словно каждое слово давалось ему слишком нелегко, что само по себе было более чем удивительно, учитывая, как легко этот человек играл словом, можно сказать манипулировал им, искусно плетя словесную паутину. – Точнее сказать, не совсем. Да, я обречен сеять зло, но это был мой выбор, никто и никогда не заставлял меня. Вы верите в Дьявола? Хотя, что я спрашиваю, не так! – Прикрыл глаза, горько улыбнувшись. – Ты уверен, что он вообще существует? Видел ли ты его хоть единожды в этой вашей Тьме? Более абстрактной фигуры я не знаю, это всего лишь образ, преследующий исковерканное воображение человека. – С прежней тоской посмотрел в окно, устремив свой взгляд в небо. – Ты прав, я не боюсь тебя, мне вообще неведом страх, по крайней мере, в том понимании, что вкладывают в это слово люди. Знаешь… – Лючио повернул бледное лицо к Кроатону. – Я понимаю твой интерес, хоть обычно имею дело с другой заинтересованностью во мне. – Горечь сквозила в каждом слове. – Я принимаю твоё предупреждение, но на всё воля Бога, так было, есть и будет. Итак, я сказал, что это был мой выбор. Это так. Я непослушный сын, осудивший поступок Отца, паршивая овца в семье, но я до сих пор уверен, что Отец не должен был этого делать. И за ослушание я был прогнан прочь. И вот теперь я сам себе хозяин, как и другим, я властвую везде, где люди подчинены силе богатства. С этой точки зрения не ошибусь ли я, называя мое царство обширным? Не есть ли оно почти беспредельно? – Помолчал, тая какую-то мысль во взгляде. – Я предельно откровенно ответил на ваш, прости, твой интерес? Тогда скажи и мне кое-что… Каким ветром тебя занесло в этот городок, ты же понимаешь, что в свете последних открытий версия с тетушкиным наследством не более, чем детская отговорка. – Озвучил мелькнувшую ранее в глазах мысль, залпом осушил бокал вина и сделал знак официанту убрать осколки и принести счет. Когда нехитрые манипуляции были сделаны, Лючио расплатился кредиткой разом и за своё кофе, и за бутылку вина, и за коктейль и осколки, оставив на столе весьма щедрые чаевые. И вопросительно глянул на демона, ожидая ответа.
Отредактировано Lucio Rimanez (2014-11-04 08:46:28)
Кроатон осторожно обернул рану платком, любезно предложенным Лючио – белая ткань тутже покрылась пятнами алой крови. Сейчас они яркие и красивые, но пройдет ночь, они высохнут и поблекнут. Ничто в этом мире не может остаться неизменным, только смерть вырывает душу из мира тления и помещает в гербарий тьмы, чтоб навечно сохранить ее черты.
Он не боится меня – потому ли, что кто-то ампутировал ему чувство страха, или на самом деле ему ничего не грозит? Может быть, за спиной его стоят силы сильнее меня, или проклятье, обрекающее его на мучение, одновременно защищает от смерти.
- Сколько уже ты так бродишь по свету? – легкое покачивание головы. – Неет, ты на раба не похож, но я видел не менее гордых и властных людей, которые тем не менее не чурались служить тем, кто сильнее их.
Пассаж про дьявола несказанно удивил Кроатона и развеселил. Он засмеялся и ответил:
- Верю ли я во что-нибудь? Нет, никогда. Я вижу, то что вижу, и знаю то, о чем знаю. Но люди имеют в виду разное, когда говорят «дьявол» и не все их предположения не верны. Для кого-то и я буду дьяволом, хотя вернее назвать меня ангелом смерти. Ты сам назвал себя наместником дьявола, потому я и употребил это название.
Умело ж плетет словеса этот Лючио. Говорит, а через минуту ловко отрицает все, чтро сказал, или выкручивает до неузнаваемости. Приходится концентрировать все силы, чтоб уследить за скачами его речей. Кроатон так и не решил, в каком из смыслов ему понимать сказанное темноволосым, а в попытке охватить их все начал ронять их, как фрукты из переполненной корзины.
- Ты обижен и чувствуешь себя виноватым одновременно. Или, может быть, больше всего ты обижен на то, что тебя сделали виноватым? – Кроатону было не так интересно, какой именно проступок совершил Лючио и почему ему так тяжело перенести отлучение от семьи, как наблюдать за борьбой страстей внутри души – человеческой или какой-то иной, не важно.
- Боюсь, я не смогу удовлетворить твой интерес в должной степени, - легкое подрагивание бровей и та же невозмутимая маска лица. – Я, как Темный, не могу появиться в мире людей до тех пор, пока кто-то, обладающий достаточным искусством, не призовет меня из Тьмы. А потом я должен служить призвавшему меня, - он остановился и засмеялся, - Забавно, но менее свободным я себя не чувствую от этого. Но разглашать имя призвавшего и его интересы я не буду, они не касаются тебя, да и меня, в сущности.
Краем глаза Жнец проследил за действиями Лючио по оплате счетов и заметил:
- Да, вот так ты покупаешь расположенность людей, ведь у большинства из них мало денег. Я тоже тебе очень благодарен, - демонический смех, - я как-то забыл материализовать банковский счет, появляясь здесь.
Пряча бумажник в карман, темноглазый внимательно слушал все выдвигаемые Кроатоном предположения. Потом властно поднял руку, останавливая поток слов.
– Снова столько вопросов, что я даже растерялся. – С сарказмом произнес, подобным тоном нивелируя смысл сказанного. – Давай по порядку, хорошо? – Это был риторический вопрос, брюнет замолчал, отрешенно глядя в окно, словно подбирая это нужные слова. – Я не считал, честно. Но это продолжается не год и не два. Порой мне хочется выть на луну, но я, увы, не волк, день за днем я играю отведенную мне Творцом роль. Если мерить время не прожитыми годами, а образом мыслей, как это делаю я, - удивительно ли, что я чувствую себя старым-старым, как мир! Разве может властелин служить кому-то? Много вы видели таких властелинов? – Вопросительно приподнял левую бровь. – Дункан, я прокладываю свой путь богатством, удивительно ли, что многие ищут моей дружбы? – Запнулся. – Что делают для вас деньги? - спросил как-то у меня один из моих протеже... – Произнес, и его глаза, расширившись, приняли странное и задумчивое выражение. – Свет, может быть, будет у ваших ног, но какой свет! Что за мишурная глыба из грубого вещества! Богатство лишь играет роль зеркала, чтобы показать человеческую натуру в ее наихудшем виде. Люди низкопоклонничают и льстят перед вами, и лгут, чтобы снискать вашу благосклонность для собственной выгоды, охотно унижают себя, беря у вас взаймы. Внутреннее достоинство (если у вас такое есть) не принимается в расчет; вы можете говорить, как дурак, смеяться, как гиена, выглядеть, как павиан, но лишь бы был звон вашего золота достаточно громок. Наоборот, если вы действительно велики, отважны, терпеливы и обладаете искрой того огня, который укрепляет жизнь и делает ее достойной жизни; если у вас роятся мысли, создающие образы, которые должны существовать, пока царства не будут сметены, как пыль ветром, и если при этом вы бедны, - что же, все на свете будут презирать вас. Я, например, имею бесчисленное количество друзей, которые - не столько мои друзья, как друзья моих доходов. Они не дают себе труда спросить меня о моей прежней жизни, кто я такой или откуда я, - для них это не имеет важности. Они не интересуются, ни как я живу, ни что я делаю. Болен ли я или здоров, счастлив или несчастлив - для них решительно все равно. Если б они знали больше обо мне - может быть, это было бы лучше для них; но они этого не хотят знать, их цели просты и ясны: они хотят от знакомства со мной взять сколько возможно больше для своей выгоды. И я даю им в изобилии; они получают то, что хотят, и даже более! – Его мелодичный голос на последнем слове замер в странной меланхолии. Но тут же улыбнулся, и глаза его блеснули стальным блеском, как звезды в зимнюю ночь. – Это легко исправить. Я готов выступить в роли твоего казначея. Если, конечно, это тебе нужно. – Привычным властным наклоном головы принял ответ. – Я еще не полностью удовлетворил твой интерес, дай мне попробовать это сделать, просто попробовать, поскольку моя опытность говорит о том, что, какой бы ответ я не дал сейчас, он вряд ли хоть мало-мальски будет близок к тому, что ты хочешь знать. – Насмешливо глянул, поднимаясь в полный рост. Высокий и властный, Риманец смотрел сверху вниз на еще сидящего демона. – Чувствую ли я свою вину? Да. Но только я бы все равно поступил точно так, как и тогда. Я протестую, я всегда протестовал против сотворения Творцом человека. – Мрачная ненависть сверкнула во взгляде. – Мне душно здесь, и я бы не прочь пройтись. Светает, да и откровений было немало, что само по себе поразительно, учитывая, что мы едва знакомы! Прощай. Уверен, мы еще не раз свидимся. – Похлопав Кроатона по плечу, Лючио покинул бар, оставив Жнеца осмысливать всё сказанное. Тысячелетия назад я был свидетелем твоего рождения из Хаоса, еще стоя по правую руку Отца...
Отредактировано Lucio Rimanez (2014-11-04 15:42:22)
Кроатон выслушал длинный монолог о богатстве с крайним вниманием, но и крайним скепсисом тоже. Картина мира, нарисованная Лючио, ни в коей мере не сходилась с той, которую темный имел в своем представлении.
- По-моему, ты переоцениваешь силу золота, - задумчиво ответил он, закусив уголок тончайшего носового платка, заляпанного пятнами крови. – Деньги могут многое, но не все. Больше того, сами по себе деньги – это ничто, лишь знак, символ, измеряющий уровень власти и благосостояния. Произойдет очередной дефолт – и то, что было тысячей, станет единицей. Может ли такая хрупкая штуковина быть мерой всех вещей? Сильнее денег власть и смерть, и к чему мне быть принимаемым при дворе королей, если в глазах умирающего от моей руки я найду океаны страха и отчаяния, пьянящие больше, чем вино, которое мы пили? В глазах любого человека, Лючио – и богатого, и бедного. И знаешь, не обладающий ничем, кроме набедренной повязки мальчик из индейского племени умирал интересней, чем богатый английский купец.
В баре было уже пусто, только официант дремал за стойкой. Ровно горели мертвенные электрические лампочки, а за окнами постепенно поднимался тусклый зимний день.
- Я могу обойтись без денег, - улыбнулся он в ответ на любезное предложение Лючио, - но они могут мне пригодиться. Совести у меня нет, поэтому я буду брать у тебя сколько угодно, пока ты будешь давать.
Он смотрел на него снизу вверх, удивляясь властности и силе этого человека, смешанной с какой-то непонятной скорбью, которую не могли полностью скрыть ни насмешливый взгляд, ни обаятельная улыбка.
- Не будешь же ты утверждать, что источник твоей власти – в деньгах, - заметил Кроатон больше самому себе, констатируя факт, а не продолжая спор.
Тем более что спорить через секунду стало не с кем. Услышав слова прощания, Кроатон едва не подорвался с места, чтоб догнать удивительного незнакомца, но во время сообразил, что тот правда никуда от него не денется, а времени прошло много. Пусть Кроатон этого и не чувствовал.
Он медленно поднялся из-за стола, огляделся по сторонам – увидел дремлющего официанта и, недолго думая, растворился в воздухе, появившись уже в своем номере.
Там он забрался под одеяло и прикинулся спящим. Новые впечатления переполняли его, нужно было утрясти их как-то и осмыслить. Он так и не нашел ответа на вопрос, какова природа нового знакомого, но это и не казалось ему слишком важным. Больше его волновало другое: сможет ли он поглотить эту несравненную, ни на что не похожую душу и – в некоторой степени – не окажется ли она обманкой, сверкающей лишь внешним светом из жестов и обманчивых слов.
Вы здесь » New Salem » Закрытые эпизоды » Рыбак рыбака видит издалека
. 
. 
. 